Начало игры.
Вечерело. Главк неспешно брёл от моря. Один — по уже сложившемуся обычаю.
Выйдя на нейтральные территории, пёс ссутулился и покачал головой. В неё вновь закралась старая мысль-спутница: когда всё это закончится, и можно будет вздохнуть спокойно, без опасений, что лёгкие лопнут от раскалённого воздуха. Чем дальше он отходил от воды, тем сильнее груз собственного безумия начинал на него наседать. В одиночестве думается лучше? Чёрта с два. Главк предпочёл бы не думать, не видеть, не существовать. Но покончить со всем этим он не мог. Обрывки надежды на то, что он всё же сможет однажды найти свой путь, для которого и был рождён, не до конца истлели в раненом сердце и поддерживали последнее тепло в его груди. Ненавидимая оболочка внезапно дала о себе знать. В животе заскребли дикие кошки, и Шакал понял, что ему срочно нужно найти себе пропитание. Самому. Так он поступал с последней весны. Неуклюже гоняя мелкую дичь, не ловил, но брал измором благодаря своей выносливости. Ел он один не потому, что был жаден до пищи, а потому, что знал наверняка: в логове найдётся мало тех, кто захочет поделиться с ним честно заработанным куском добычи. Главк устал от этих косых пытливых взглядов так же сильно, как, наверняка, Творец устал смотреть на жестокость своих детей.
В небе быстро проплыла стайка облачков, таких, серых и жалких, точно использованная вата. Шакал ещё раз вздохнул и опустил морду к земле. Один, будто сыч, он не скрываясь побрёл по проторенной дороге, голодный и усталый. Настроения играть в прятки с живностью не было, и потому пассивная охота не проходила на "ура". Как только пёс натыкался на след, тот удивительным образом будто проваливался сквозь землю. Под вечер он надеялся наловить разной мелочи, чтобы подразнить желудок, но оная никак не хотела ему показываться.
— Ну хоть что-нибудь, — с надеждой прошептал он, устремив взор далеко вперед и разыскивающе принюхавшись. Очень быстро он с сожалением понял, что ничего не может найти уже навскидку с пару часов. Он был один, а потому не стремился сохранить горделивый невозмутимый вид. Слежка хоть и отвлекала его от тяжёлых мыслей, но она вовсе не была панацеей и не опустошала голову. Оттого Главк, не стесняясь, съёжился и начал постукивать хвостом, стоя прямо на месте посреди дороги как обиженный упрямый ребёнок. Приглушенный рык вырвался из пасти, вскинутой к небу. В последнее время чёрный нашёл новый способ выпускать пар: он злился, капризничал, в глубине души понимая, что это выглядит слегка нелепо, но кому какая,к чёрту, разница? Вот-вот из-за лесной пестроряди должна была выглянуть ночь, а он до сих пор голоден и зол, как настоящий волк. Потоптавшись на месте, Главку вдруг показалось, что он что-то заметил. За неимением опыта, он и сам не совсем понял, что именно, но загадочный предмет поймал его как будто на лассо и теперь тянул к себе невиданной силой. Недолго думая, житель Ордена свернул с дороги и пошёл в сторону луга. Предпринимаемые им попытки оставаться незамеченным терпели фиаско. Лапами он задевал редеющую сухую траву и шуршал всем, чем только было можно, но его это ни капли не смущало, ведь узнать, что именно так сильно зацепило его внимание, ему было неописуемо интересно.

Сосредоточившись на поиске чего-то живого и желательно достаточно уставшего, чтобы не иметь сил долго и далеко бегать, пёс вошёл в кураж. Главк переминался с лапы на лапу, возомнив себя грозной охотничьей собакой, и заинтересованно помахивал хвостом, предвещая успех. Принюхавшись, он ощутил такой яркий и пышный букет, каких не дарят даже самым главным женщинам жизни. Вольные ветра гуляли по просторам, принося отовсюду сотни тысяч вестей. Чёрный нос, такой охочий до пищи в тот момент, зашевелился в такт с грудной клеткой. Сосредоточению не было предела, но за недостатком опыта Главк остановился на месте и немного потерялся в пространстве. Как он уже множество раз терял один единственный след, так и в этот раз, найдя слишком много разных, пёс запутался в хитросплетениях. Он даже не знал, что именно ему стоит искать: что ближе, что дальше, что быстро бегает и что может дать сдачи. В делах Ордена чёрный не стремился участвовать, а когда пытался, то терпел поражения. Возможно, от недостатка самоотдачи, а возможно, он просто был бесталанным увальнем, непонятно для чего вообще топчущим эту землю. Сам себя он относил к последней категории, и на этой почве отчаяние под руку с чувством собственного отстоинства начали надавливать на горло, распирать изнутри.
Решение проблемы не заставило себя долго ждать. В какой-то момент, крутясь на месте, Главк почувствовал, что задел что-то хвостом. Из-за спины раздался зычный писк, и пёс тут же, испугавшись, подскочил на месте. Он развернул голову и шею, опустил их ближе к земле и широко раскрыл глаза. Взору представились маленькие мышки-полёвки, в которых мяса-то почти не было. Но голодный хищник уже был охвачен победными фанфарами удачной "охоты", и, развернувшись, он сосредоточил своё внимание на шебуршащихся мальках. Из приоткрытой пасти к земле устремилась капля слюны. Голодный и завороженный зверь почти обезумел, но к реальности его вернуло характерное "хлюп", сопроводившее падение капельки. Заинтересованно посмотрев под лапы, совсем чуточку увязшие в мягкой земле и потом вперёд, где были мышки, он смекнул, что природа сама подослала ему ловушку. Зверьки застряли в болотце, не в силах перебороть тягу своими крохотными лапками. Вода, это всё вода. Дарует жизнь и порой отнимает её. Дичь застряла в луже, которая казалась ей морем, но для великана пса это была всего лишь большая лужа, лично для него не несущая никакой опасности.
Хорошенько облизавшись, Главк расставил лапы пошире и уже приготовился утолять желудочное безумство, как вдруг он подметил в сумбурных движениях малюсеньких мышек такую тягу к жизни, какой не было у этого здорового полукровки. В их маленьких тельца трепетали желания, стремления... ну, или инстинкты, если не романтизировать процесс борьбы жизни со смертью. Эти мышки были похожи на тех, с которыми Главк и его брат игрались в детстве. Суетились вокруг них, догоняли, убивали и теряли к ним всякий интерес. И вот, двухвёсенный Главк сейчас так жалок, что хочет сожрать мелкую дичь, от которой отказываются даже щенята, прямо из поганой грязной лужи! Он не способен поймать ничего крупнее, и потому должен как шавка довольствоваться малым, жрать падаль и то, что преподносит судьба. Шакал. Действительно шакал. Жалкий, сутулый. Он был бы изгоем и в волчьем мире тоже. Главка редко посещали мысли о том, что его неудачи зависят от него самого, но вот, сегодня был как раз такой странный день, когда он задумался о своём личном бессилии. Маловато сил он приложил, чтобы научиться охотиться на более крупную добычу, маловато сделал для того, чтобы даже просто принимать подарки судьбы. Он их попросту не заслужил, точно так же, как эти мелкие звери не заслужили стать легкой закуской такому презренному псу. Объяснив приступ альтруизма для себя тем, что эти мыши всё равно слишком малы, чтобы Главк вдоволь наелся ими, он решил обойтись без лишних жертв. Без особой аккуратности он наклонился над лужей и стал по одному вытаскивать мышей на сушу и бросать их на землю рядом со своими лапами.
— Это потому, что, — он задумался, стремясь объяснить мышам, для чего он их спасает. Конечно, глупую аналогию между собой и ими он проводить не хотел даже внутри себя. Все мысли, укоряющие его самого витали в голове просто несформулированными идеями, сгустками чувств и эмоций. Он ощущал, но не мог додуматься до правды в силу своей неопытности и молодёжной глупости.
— Я так хочу. Точка. Заключив это, он завершил операцию спасения и поскорее поспешил отойти от мышей. Ситуация казалось ему позорной, но что-то внутри него разрывалось от мысли, чтобы просто стоять и смотреть, как они тонут в грязи и умирают. На их месте может оказаться он, и, признаться честно, он бы не отказался в такой момент от помощи даже самой ничтожной твари на обетованной земле. Повертев головой из стороны в сторону и удостоверившись, что его не видел никто из собратьев, Главк попятился назад. Дурацкая ситуация. Дурацкие действия. Дурацкие чувства внутри.
— Не так уж сильно я и голоден, найду что-нибудь другое.