Характер
«А она блефовала с той самой, немного безумной, улыбкой на лице и смотрела на мир каким-то отстранённым взглядом. Она не видела, куда идёт, ибо на глазах было бельмо от старых ран, нанесенных её же учениками и союзниками. Она не слышала насмешек со стороны других – или слышала, но не замечала? Она знала, что рано или поздно закончится, и верила, что всё написано на листе жизни, и если править что-то, то править серьёзно и капитально, сжимая в руке половину листа, изодрать его в клочья отчаяния и боли, силы и веры. Госпожа Природа, зачем ты создала это чудовище?»

Скрытые сумасшедшие – самые опасные существа на Земле. Они непредсказуемы, хитры, изворотливы и крайне слабы одновременно. Чаще всего их характеристика зависит от жизненного пути, и та, что столько раз бросала вызовы судьбе – одна из них. Непокорная и непреодолимая воля движет этой кошкой, с треть безумным взглядом.
Тощая, поджарая представительница сиамской породы скалит свои зубы и смотрит на мир холодным взглядом своих неестественно ярких синих глаз. К слову, о её взгляде стоит сказать особенно. Позвольте, я обойдусь без прекрасной фразы «они метали молнии» и прочего бреда несостоявшихся писателей. Любые глаза – это бездонные колодцы переплетения судеб, мыслей и чувств. Шатани же, единожды посмотрев в эти самые колодцы, легко определяет, в каком состоянии находится вода в них. Конечно, глупо говорить о таких вещах как магия, но это происходит на чистом инстинкте. Кошка умело подходит к собеседнику, играя на его эмоциях, заговорит зубы даже серьёзному противнику, рассуждая с некоей лояльностью к его разуму. Считая оппонента глупцом по сравнению с ней же, Шатани никогда не скажет это в лицо, говоря лишь тонкими намёками или обходя больную тему десятью способами из трёх предложенных. Возможно, это всё придумано в её подсознании, ведь никто точно не может сказать, чем удивит нас эта особа в следующий раз.
Странно однако, что такая как она, всё же при общении отводит глаза в сторону и рассеяно глядит на окружающую её природу, либо другие, преимущественно неживые объекты. Подобная тактика позволяет собеседнику расслабиться, думая, что Шатани никто; другому же коту это покажется дерзким и вызывающим, и он начнёт злиться, думая, что кошка его не слушает – однако оба они ошибутся, так как она привыкла ловить каждое слово собеседника, составляя на счёт него планы на будущее.
Шатани – прирождённый стратег, она всегда продумывает ходы к отступлению, не рвётся вперёд наобум, но готова пожертвовать чем угодно (почти), дабы спасти свою шкуру. Одиночество – вот её удел. Оно даёт одновременно силу, но и ослабляет при подавляющем количестве противников. С детства, кошка была замкнута, не давала волю чувствам даже при общении с родителями – она их почти не ощущала, как нечто тёплое и приятное, природа просто обделила её. Среди людей, такие как она, встречаются редко, однако тоже существуют, так почему же кошке не быть подобием звена биологической системы?
Удивительное дело – тот, кому кошка будет хранить верность, может почувствовать себя в безопасности где угодно и будет явно знать, что она придёт на помощь. Однако Шатани относится к категории тех кладов, которые нельзя открыть дважды, крайне сложно найти и ещё легче потерять. В лидере она видит в первую очередь того, кто будет сильнее и умнее её, либо того, кто будет играть роль лидера, исполняя её указы. Так или иначе – она будет в центре событий.
По жизни идёт с полубезумной ухмылкой на морде, улыбаясь лишь уголком губ, скрывая клыки. Несомненно, она считает себя особенной. Юмор Шатани, несомненно, можно отнести только в категорию «чёрный», на худой конец серый, но она умеет преподать любую фразу в нужном свете, сделав её смешной для кота любого возраста.
Психика Шатани была нарушена ещё в детстве, что, по счастью, она вполне удачно скрывает от других, дабы не стать изгоем из общества. Кошка склонна к психосадизму, несомненная интриганка, очень властолюбива, но полностью контролирует себя. Новые впечатления – к этому, несомненно, стремится Шатани и будет получать их. С одной стороны это кажется вполне нормальным, но если присмотреться внимательней, то можно увидеть в системе нечто безумное.
Но, как и положено по негласному канону, добро не только для каждого разное, но и любой потенциально «добрый» персонаж носит в себе червоточинку, как и «злой» носит в себе капли белого цвета. В Шатани же этих разграничений нет: она истинно серая. Проявления чувств вовсе не чужды кошке, но она боится показывать себя, скрываясь за непонятной маской, к которой постоянно лепит всё новые и новые черты. Интересен тот факт, что эта особа остаётся прекрасным учителем и готова прийти на помощь, если конечно, знать, как заговорить ей зубы (просто начните тешить её самомнение).
  Не любит запах дикого чеснока, но терпеть его близость может. Любит лежать на траве и смотреть на звёзды, но, тем не менее, луна ей не нравится, она, по мнению Шатани, сильно влияет на здоровье котов и их психику (сразу становится понятно, что повлияло на рассудок этой особы). Плохо переносит высоту, потому никогда не будет покорять горы. Боится умереть во сне и потерять доверие близкого ей (если такой, конечно, появится), но это где-то глубоко внутри. А здесь, снаружи, она нечто несоизмеримое с окружающим миром.

Говорит: точно, умело, однако кратко и чаще абстракциями. При разговоре с Шатани создаётся ощущение тайн и загадок, которые, так или иначе, крутятся вокруг кошки, затрагивая и её собеседников в эту паутину, создавая ощущение силы со стороны кошки, но проявление слабости с их стороны. Склонна рассуждать, что часто делает в мыслях.
Думает: правильно.
Делает: то, от чего не смогла отвертеться.

Биография
«- Клянусь Аполлоном Дельфийским, моим покровителем, вот подлая чернь! Ты думаешь, она рукоплещет мне?.. Нет! Моим поварам, приготовившим для них вчера вкусное и обильное угощение!»
(с) Джованьоли, "Спартак".

Шатани родилась в августе неизвестного года недалеко от английской фермы, не имевшей названия. Собственно, её рождение не было ни чем ознаменовано и состояло лишь в словах матери: «Это – девочка». Почему так скупо? Наверное, потому, что отец Шатани – Горн – хотел увидеть в продолжение рода сына. Мать – Селена – была для него чем-то вроде игрушки, не имевшей право возникать по поводу, либо без него. Собственно, это и была та самая благодатная почва, на которой воспитывалась кошка. Хотя, воспитывалась – это очень и очень сильно сказано. Матери было на неё, так скажем, наплевать, смотревшая на Горна с восхищением и любовью, она не уделяла дочери должного внимания, порой исчезая на недели в ближайшем городе, где она разнюхивала обстановку. Уже понятно, по чьей просьбе (автор же склоняется к слову «приказ», но не будем делать Горна законченным садистом, к чему у него, несомненно, были склонности). Собственно, характер Шатани в какой-то степени взят от обоих с добавлениями какого-то смутного философического направления.
Кошка, проводившая много времени с отцом и «нахватавшаяся» от него, получила довольно абстрактное имя – Шатание (так же употреблялось сокращение – Ани – образованное от английского глагола «be unsteady» - шататься), которое много позже превратилось в Шатани. Причина, по которой подобное имя было ей дано, не известна, и скорее всего, не станет известна, однако мы можем предположить, что с детства психика кошки была неустойчива и отец, умеющий подмечать тонкости характера, дал ей подобное имя. Возможно, чтобы унизить свою дочь в будущем.
Судьба никогда не была благосклонная к Шатани – полочка удачи её выделена не была, и кошке приходилось строить собственными лапами, под ярые слова «ты абсолютно бездарна», что выкрикивал отец, в попытках закалить тело и душу кошки. И, наверное, ему это удалось. К пятнадцати лунам он получил идеальное орудие для своих целей – орудие, которое будет молчать, которому не надо пояснять свои планы, но достаточно сообразительное, чтобы строить их самостоятельно.
В шестнадцать лун кошка лишилась матери – Селена просто пропала. Никакого огорчения Горн, уже получивший всю нужную информацию, не испытал. С Шатани же было сложнее. С одной стороны она глубоко переживала пропажу второй знакомой ей морды, но с другой стороны она понимала, что мать ничего для неё не значила, а значит и переживать по этому поводу не надо. Кошка много размышляла на тему, какие же чувства ей испытывать и стоит ли брать пример с отца. К борьбе с собой кошка была не готова, потому серьёзно заболела. Никогда не чувствовавшая ни от кого ласки, она сейчас как никогда нуждалась именно в ней. Холодное сердце покрылось сетью трещин, идеальная система оружия, разработанная Горном, дала сбой и начала превращать Шатани в мазохистку (кошка была склонна к идеализации страданий). Это не устраивало её отца, и в одну ночь… (всё же вырезано, так как рейтинг игры – G)
Река уносила израненное бессознательное тело в путешествие к морю, к безусловной солёной гибели. Нет, это был не Горн – Шатани бы никогда не справилась с отцом – это было небольшое бежевое тельце с чёрными ушками и такими же лапами. Каков был шанс на выживание? 1\1000. Каков был шанс, что её прибьёт к берегу? 1\100. И всё же судьба бросила любимые кости, и они указали шестёрки. Шатани выбросило на берег близ моря стремительным течением, не доходя до нескольких метров от устья. В пещере у моря – когда-то давно там обитала барсучиха Полночь – жил кот-отшельник примерно шестидесяти-семидесяти лун. Он слыл знатным целителем, однако имел просто паршивый характер, чрезвычайно чёрный юмор и… такие же склонности к садизму (Шатани на садистов прямо везёт). За свои услуги он требовал довольно жестокой расплаты, и, чаще всего, получал её. Собственно, он и нашёл Шатани. Неизвестно что, возможно Звёздное племя, в которое он верил урывками (извлекая из него выгоду для себя, конечно), заставило его взять кошку к себе и лечить. А после – сделать ученицей.
В каком-то смысле отношение к кошке изменилось, одна теперь вместо физического страдания, она теперь получала духовное. И всё же, Шатани была безумно рада этому коту, который стал для неё учителем и наставником. Он знал многое, рассказывая об этом кошке, не требуя ничего взамен… ну, почти ничего. Шатани занималась охотой, следила за территорией пещеры и стала его безусловной правой лапой. Знания в целительстве и нескончаемая мудрость наставника – они покрывали всё, что угодно. Кристоф – так звали кота – передал ученице свой юмор, часто развлекая её. От него Шатани научилась получать удовольствие от новых же впечатление и скучать от однообразия жизни. Так прошло двадцать лун.
Но рано или поздно случается неприятность, а Шатани – это конкретный магнит для них. От проходящих котов учитель заразился страшной заразой, которую не смог побороть. Болезнь эта приносила ему страшные боли, однако ни кот, ни его ученица не знали, как лечить её. Мука продолжалась примерно половину луны. За это время учитель превратился в настоящего старика, ему стало гораздо труднее передвигаться. В одном из самых страшных приступов боли, Кристоф понял, что буквально через пару дней ему придёт конец. Перебиваясь на страшные крики, он умолял Шатани, наблюдавшую за агонией с нескрываемым любопытством, прекратить его мучения, совершив самое страшное – убийство. Не было ни слёз, не долгого прощания, кошка просто дала ему смертельные ягоды тиса и покинула место, ставшее ей домом. О чём она думала, кормя учителя отравой? Но одно можно было знать наверняка: Шатани гордилась своим поступком и считала его самым правильным выходом из ситуации. Раскаянье? Нет, это чувство вне зоны доступа и не может ответить на входящий вызов. Остаётся только смотреть, как Шатани идёт в сторону того города, куда когда-то посылали её мать.
Город находился недалече от моря (всего два дневных перехода), название его в памяти кошки не осталось, потому назовём его просто N. Итак, на подходе к городу N, Шатани встретила группу котов своего возраста, которые хоть и с недоверием, но рассказали ей, что сейчас в городе происходят большие реформы, объявился новый вожак, который собирает всех боеспособных котов в одну – кошка хорошо запомнила это слово, «племя» - группу, способную сражаться. Эти коты, как говорили те, кто шли в город, смогут объединиться и убраться из города, захватив для себя территорию лучше, чем та, что кишит Двуногими и Чудищами. И Шатани, вдохновившись речами котов, пошла с ними. За те два часа, что они шли до так называемой «точки сбора», кошка смогла завоевать уважение спутников. Она создала в своём подсознании исключительную историю, играла в лёгкий нрав, скрывая свою суть. И что самое главное – она поняла, что прекрасно лжёт. Никто из спутников не смог раскусить истинную суть Шатани. И они наслаждались путешествием. Трое котов и две кошки вошли в город вместе.
Безусловного вожака в компании звали Лето, он же и говорил с «боссом» о принятии их компании в ряды набирающегося племени.

- Шатани! – звонкий шёпот пронзил моё сознание, и я повернула голову на звук. Солнце только встало, освещая тот переулок, где мы остановились прошлой ночью, совсем сбив лапы в усталости. Я могла только гордиться Лето – после довольно сложного перехода до города и тех неприятностей, на которые мы тут нарвались здесь же, у него хватило сил пойти к Боссу (так мы называли этого кота между собой) и разговаривать с ним о нашем принятии в Племя. У меня не было на этот счёт никаких планов, до прихода в город я не спала двое суток, а потому мне было всё равно, кто поведёт переговоры. Главное – чтобы они прошли удачно, и не пришлось идти… куда? Дома у меня больше нет. И это единственный шанс.
Я встала, хвостом встряхнув с себя грязь. Кости нещадно ломило – непривычно холодный асфальт за ночь добрался до бока моего поджарого тела. Нас окружал мусор Двуногих существ, неприятно воняло протухшей рыбой, но это было лучше, чем ничего.
- Что-то случилось? – я быстро проскочила глазами морду Лето, стараясь понять те чувства, которые он испытывает. В его глазах горел какой-то странный огонь. Смесь преданности, покорности и неукротимое стремление… к чему? Мой взгляд скользнул далее по его телу, отмечая, как напряглись его мышцы. Либо он бежал, либо хотел атаковать меня; первое было значительно правдоподобнее, чем второе. Я перевела взгляд на тёмно-серый ящик, рассматривая его.
- Босс… он хочет видеть тебя! Неужели ты была знакома с ним ранее?! – его слова встревожили меня. Где-то в подсознании вспыхнуло воспоминание, но оно было отогнано. И очень зря. Я снова посмотрела Лето в глаза, внимательно вглядываясь в его расширённые зрачки, я заметила, наконец, как вздымаются его плечи. «Значит всё же бежал...» промелькнуло у меня в голове, но эта перспектива не обнадёживала. Гораздо более меня тревожила заинтересованность босса моей персоной. «Быть может, он старый клиент учителя…» - снова мелькнуло в голове. В любом случае, мне было любопытно с ним увидеться.
- Сомневаюсь… - вздохнув, я надела показную маску задумчивости. – Но я не против познакомиться с ним. Веди, – на какую-то секунду мне показалось, что Лето облегчённо вздохнул, однако я списала это на усталость и побежала за ним следом.
Такое количество улочек, переулков и проездов я не видела никогда в жизни. По скупым рассказам матери я представляла себе, что такое город, но, только оказавшись здесь, я поняла, что это такое. Осенняя пора, да редкие, неприятно моросящие капли дождя отбивали у прямого населения города – Двуногих – охоту высовываться в такую погодку на улицу, что было нам на руку. Хотя, наверное, мало кому из столь ленивых существ придёт в голову высунуться из своего тёплого жилища в четыре часа утра, дабы понаблюдать за двумя котами, неспешно бегущими в сторону порта. Порт, насколько я поняла из рассказов Лето, был основной продовольственной частью тайного населения города – котов. Слушая его рассказы о городе, я дивилась не столько тому, что он знал такой объём информации (я не исключала возможности того, что он подмазался к Боссу), нет, меня удивляло то, что он рассказывает мне об этом. Я тщетно пыталась сложить головоломку, почти не наблюдая за окружающими меня объектами. Это было нечто несвойственное моему разуму, однако сейчас меня действительно интересовала личность босса – кота, который смог сплотить вокруг себя такую массу. Очевидного гения и стратега. Это был тот животный интерес, который возникал у меня при виде достойного оппонента. Итак…
Я хорошо запомнила этот дом. Стоявший в сотне метров от моря, он выглядел совершенно заброшенным. Из того, что сказал мне Лето, я поняла, что это нежилое помещение, однако по какой-то причине городские власти не хотели его сносить. В общем, сразу стало понятно, что мы идём именно туда. Мой желудок сделал сальто, но силой воли я подавила позывы страха и одновременной нетерпеливости. Мы вошли в дом через разбитое окно первого этажа, оказавшись в комнате, где находилось двое котов. Они приветственно кивнули Лето.
- Это та, кого хочет видеть Босс? – мне показалось или в его голосе звучало презрение? В любом случае, меня сейчас это не интересовало, я просто смотрела в ту сторону, где пахло котом. Отдалённо знакомый запах, но я постаралась выкинуть его из головы, внимательно следя немигающими глазами за теми двумя, что были здесь до нас. Первым не выдержал нахал, его приятель отвёл взгляд минутой позже.
- Тебе туда, - кто-то из них кивнул в сторону тёмного проёма. Я кивнула и пошла вперёд. Лето остался за моей спиной, сверля взглядом, полным грусти. Но я этого уже не видела.
Темнота и пыль этого старого помещения поглотили моё тело с головой, позволяя проникнуть в самую святую (скорее всего) тайну дома. Где-то впереди дул ветерок и была приоткрыта дверь. Свет, проникавший из-за неё, был явно естественным, потому едва-едва освещал мой путь, я надеялась лишь на запах, который вёл меня.
Проскользнув в дверной проём, я оказалась в помещении. Здесь вольготно расположился строительный мусор: старые сгнившие балки, какие-то мешки. Через разбитое окно доносились позывы ветра, гудящего и манящего. Осколки были расположены в опасной близости от окна, словно наставив на меня свои острые края – здесь не любили посетителей. Большое окно открывало прекрасный вид на море, но сейчас оно меня совершенно не интересовало. Где же тот, кто позвал меня?
- Шатани значит?.. – этот холодный, всегда спокойный голос раздался у меня за спиной. Резко повернувшись, я уткнулась носом в эту довольно широкую для представителя сиамской породы грудную клетку. Меня затрясло, словно один из тех страшных кошмаров вновь ожил и пришёл ко мне. Словно призрак… однако, этот кот был явно жив, и в ближайшее время умирать не планировал. Скорее всего, подобная участь приготовлена мне. – Прекрати дрожать, пока твой страх окончательно не поглотил тебя, - тихо шипя, произнёс отец.
Я не могла не подчиниться этой воле, этому завораживающему голосу, не могла попрать то, чему меня учили с самого детства – подчиняться и терпеть. Я выдохнула, стараясь восстановить дыхание, и посмотрела в его глаза тёмного изумрудного оттенка. Постепенно успокоившись, я вновь отвела взгляд и смотрела уже куда-то за спину первого учителя.
- Полагаю, это вы вызвали меня сюда, - мой голос дрогнул, но выдержал, пусть и более походящий на тихий шёпот, он всё равно звучал достаточно уверенно. Я ни разу в жизни не обращалась к отцу на «ты», ему это однозначно нравилось, а мне… было просто всё равно. Всегда. Я была слишком терпелива. И слишком покорна. Но надо что-то менять.
- Зачем ты здесь? – почему вопросы всегда задаёт он? Чем хуже я? Он заметил замешательство в моих глазах и прошёл вперёд, слегка подвинув меня плечом. Хвост его скользнул по моему телу. О Боже, как же я ненавидела это прикосновение. И вновь странная дрожь. Глаза застилает какая-то кровавая пелена, и уже нет сил. Сдерживаться. Я знала, что последует за это мнимой нежностью, и не могла более противиться этим чёртовым позывам. С его стороны это было наглостью, которую, по его мнению, я должна была терпеть. Как угодно, но подарить ему новые впечатления от доставляемой мне боли… или… чёрт возьми!
С яростным шипением я взвилась под потолок (прыжок был достаточно высоким), подскочив к самому ненавистному в жизни коту. Выпущенные когти, оскаленная пасть говорили сами за себя – она не намеренна сдаваться. Лапа уже приближалась к ненавистной морде, вытянутые когти сверкнули во внезапно проникших в комнату лучах солнца.
Я не знаю, что спасло его, скорее всего – элементарная реакция, но мой противник легко увернулся, и я приземлилась совсем рядом с ним. Достаточно близко, чтобы почувствовать его дыхание на моей щеке и удар передней лапы по моей грудной клетке. Удар. Чёткий отпечаток трёх когтей. Кровь. Его силы хватило на то, чтобы отбросить меня к окну, почти на осколки, но и мне хватило опыта, дабы вовремя затормозить и не превратиться в кровавое месиво. «Постойте-ка…» В голове начала складываться полная картинка. Я зашипела, прикидываясь, будто осколки разбитого когда-то окна впиваются в моё тело и умоляюще произнесла: - Пожалуйста… - тихий шёпот боли сорвался с моих губ. Я увидела в его глазах неподдельное удовольствие. Чёртов садист, он смотрел на меня с неприкрытым удовольствием, а я изображала боль, отвлекая его. Да, только это могло отвлечь этого кота от боя. Только та власть, которую он хотел получить надо мной.
Как я и предполагала, отец подошёл ко мне, когда как я отползала ближе к осколкам, превознемогая боль в груди – какое счастье, что его когти не ранили меня смертельно, и я не истекаю кровью больше, чем нужно для движений. Видать, он хотел немного поиграть со мной, прежде чем убить единственную дочь. Ну, нет, такого удовольствия я ему не доставлю.
Я подползла на максимальное расстояние подальше от осколков, как раз такое, какое необходимо для моего плана. Он склонился надо мной, заглядывая в глаза и насмехаясь. И в этот момент я вывернулась и сильным ударом бросила его на осколки. Прыгнув следом и прижав его к полу, я драла своими когтями его незащищенный живот, упиваясь страданием в его глазах.
- Вот ты и научилась… - тихо прошептал он и закрыл глаза. Навсегда.
И тут ко мне пришло осознание того, что я натворила. Вновь началась эта безумная дрожь, сознание подсказывало, что надо уходить, пока сюда не сбежалось всё Племя.

Она убила его, убила собственного отца и ушла. Куда? Известно только, что она сейчас находится где-то недалеко от трёх племён. Возможно, даже ближе, чем думают искушённые. Она затаилась и ждёт. Чего? Несомненно, шанса.

Дрефан Рал откровенно скучал.
  По прибытии в Эйдиндрил он оказался в весьма затруднительной ситуации. Но для того, чтобы понять, как и почему он оказался в этой самой ситуации нужно осознать всё проблематику отдельных эпизодов, случившихся по прибытии членов Рауг`Мосс в условную столицу Срединных земель.
  Рано утром небольшая повозка въехала в город и остановилась около огромного особняка. Дрефан совершенно не был удивлён, когда Питер указал на один из самых шикарных домов – его товарищ Алрой Сатис никогда не был минималистом, а потому потратился с размахом (если тратился вообще, ибо в некоторых моментах он был ужасным скрягой). Они достаточно долго ехали по аллее, и Дрефану, внимательно смотревшему по сторонам, оставалось лишь дивиться обилию лечебных трав, произрастающих в черте города. Может ему показалось, но они проехали небольшой пруд с чистой водой, над которой поднимался пар. Как, впрочем, оказалось позже – это были горячие источники, вода в которых не замерзала даже в лютые морозы.
  Мысленно подсчитав стоимость дома (и просчитавшись почти на десять тысяч золотых), Дрефан вздохнул и с облегчением вылез из повозки, которая подъехала к самому крыльцу. Да-да, именно вылез. Раньше бы он, конечно, выпрыгнул или просто вышел, но после путешествий по городским дорогам хотелось в лучшем случае долго полежать. Задняя часть туловища превратилась в сплошной синяк. Мысленно прикидывая, что нужно сделать для излечения пострадавшего органа, он вошёл во чрево этого огромного дома и остановился, сбитый с мысли. А ведь действительно было чему удивиться.
  Это место, казалось, поглотили лесные оттенки, начиная с цвета солнечного луча, что касается самых макушек крон деревьев и заканчивая их же корнями. Огромная лестница уводила на второй этаж, и глава Моссов отметил в себе ребяческое желание прокатиться по этим перилам. Не сейчас, конечно, но как только все синяки будет вылечены и никого рядом не окажется – сразу можно будет…
  От размышлений отвлек новоявленный хозяин дома, появившийся из дверей по правую руку. Он подошёл к Дрефан и хлопнул его по плечу, рассмеявшись. От такой фамильярности Рал оторопел, но потом отвлёкся от созерцания роскоши и посмотрел на ауру хозяина. Увы, встречаются природные маги, умеющие менять внешность, да и просто люди, желающие принести зло, а потому просмотр ауры является одним их самых простых выходом из положения. В этот раз Рал перестраховался, но, как говорится, доверяя первому встречному можно без особых проблем очутиться на кладбище.
  - Как добрался? – в глазах помощника читалась усмешка. Вестимо, он тоже ознакомился с городскими дорогами. Видать сам Владетель меня дёрнул забраться в эту повозку!
  - Погано, - фыркнул Дрефан, на что Сатис лишь хохотнул. – К чему всё это? – он, разумеется, говорил о доме.
  - Думаешь, во дворце Исповедниц нас ждут с распростёртыми объятьями? – вопрос был, конечно, риторический. Совсем недавно Дрефан Рал получил приглашение от своего брата (уведомлённого о его существовании кем-то из генералов, не иначе) прибыть под его светлые очи в Эйдиндрил вместе с несколькими членами Рауг`Мосс, ибо их помощь, несомненно, будет крайне полезна. Сначала глава Моссов вышел из себя, но потом сообразил, что знакомство с новоявленным владыкой Д`Хары (и хорошие отношения с ним же) может быть по меньшей мере полезным. Пораскинув мозгами, он отправил троих помощников вперёд, дабы подобрать жильё, а затем начал отбирать людей в дорогу.
  На сборы ушло порядка двух недель, но, наконец, люди были выбраны, вещи уложены, кони осёдланы, а запасные навьючены, и часть условно тайного общества поехала навстречу судьбе.
  - Говоря о жилье, я не предполагал такие растраты, - пока Дрефан размышлял, а затем говорил эти слова, его ввели в новую комнату, оказавшуюся неким подобием гостиной. Шикарной гостиной. Как, впрочем, и всё, что было в этом доме. Он благодарно кивнул, и сел в кресло. – Помимо жилья нам нужна ещё и еда, - Рал вздохнул. – Что ты сделал, чтобы решить эту проблему?
  - Обижаешь! Уже год как здесь стоят мои кузни. Я послал сюда замеча-а-ательных мастеров, да и из местных нашлось немало умельцев.
  - Местные не были против твоего… появления? – теперь уже Дрефан задавал риторические вопросы. Подобные проблемы имеющий прекрасную охрану Сатис решал быстро. К тому же, на текущий момент здесь были расположены Д`Харианские войска (имевшие колоссальный перевес на своей стороне в любом случае, супротив мелких охран послов разных стран), а именно этот человек какое-то время был одним из командиров. Помощник покачал плечами, показывая, что проблем не было.
  - Они были только рады. У них тут такие дела творятся, я тебе скажу… - но тут же умолк, потому как Дрефан явно не был расположен выслушивать проблемы городских жителей. По крайней мере, сейчас. – Для тебя вчера пришло письмо. От Лорда Рала.
  - Давай его сюда, - получив письмо Дрефан, закинул ногу на ногу и погрузился в чтение. Текст гласил, что Лорд Рал уехал по делам, а потому он, Ричард, просил Дрефана (аки любящего брата) явиться к Кэлен и, показав ей письмо, помогать по мере своих возможностей. С уважением, Ричард, искатель Истины и прочая, прочая, прочая. И печать, на которой явно просматривалось это самое слово – «Истина».
  Деревянная ручка кресла, которую сжимал Дрефан, хрустнула. Этот звук привёл главу секты в себя. Он едва удержался, чтобы не порвать письмо в клочки, или не сжечь, но просто встал, и, на какое-то время забыл о задней части тела, и сказал Сатису, что уйдёт по делам. Тот поинтересовался, ожидать ли Рала к ужину, и где его вещи, но ответа не получил. Дрефан широкими шагами направлялся к воротам. Больше катать себя на этих повозках он не позволит.

  Во дворце он оказался почти через час ходьбы. Город был действительно огромен, книги, которые он читал, не врали. Можно, конечно, было взять лошадь, но глава Рауг`Мосс никогда не отказывал себе в пешей прогулке, тем более, что ему хотелось как следует осмотреть город. Где-то вдалеке, за городской чертой, он сразу приметил замок волшебника, а по дороге успел перехватить пару сочных зелёных яблок и одну пшеничную лепёшку, улыбаясь симпатичным торговкам и ловя улыбки в ответ. Незнакомый странник им явно нравился. Впрочем, о чём думал этот человек, они не знали, иначе бы в лучшем случае просто отворачивались.
  Дрефан дошёл до дворца Исповедниц, протиснулся сквозь ряды просителей и столкнулся со стражем. Одним их личной охраны Лорда Рала. Из чего брат всё того же Лорда быстро смекнул, что происходит что-то неладное. Охранник был ему знаком (виделись пару раз ещё при Даркене Рале), а потому мужчина, лишь показав печать на конверте, беспрепятственно вошёл внутрь вместе с одним из охранников, смотревшим на незнакомца глазами, как у совы. Толи знал, что он, а потому был удивлён; толи удивлялся его пыльной одежде и худому вещмешку, недоумевая, почему незнакомца приказали проводить к Матери-Исповеднице. Но вопросы страж не задавал, видя, что ответов он не получит, и косился на Рала, своими огромными глазами изучая скучающее выражение его лица. Даже имя мужчины ему названо не было.
  Они подошли к вполне обычной дубовой двери, у которой стояли два стража всё той же личной охраны Лорда Рала. Провожатый постучал и Дрефану разрешили войти.
  Он оказался во вполне обычной комнате. Огромное окно было распахнуто, позволяя свежему воздуху свободно влетать в помещение, а сдвинутые шторы примостились по обе стороны от окна, потому в дополнительном освещение сие место не нуждалось. За столом, в кресле с высокой спинкой, сидела Мать-Исповедница. Прекрасная женщина, почти девушка, если бы не прекрасные мудрые глаза, которые она подняла на Дрефана.
  Кэлен – а это была именно она – встала, и подошла к мужчине. В её ауре он увидел смутное узнавание и недоумение. Видимо, она не понимала своей же собственной реакции на его персону. Он позволил себе подарить этой, несомненно, страшной в гневе женщине спокойную и уверенную улыбку. Она [улыбка] не выглядела вымученной, но Дрефан уже сто раз успел пожалеть, что явился сюда не отдохнувшим. Всегдашний припев учителя «мало ли что» вертелся в голове.  И это вызывало нехорошее предчувствие.
  - Разумеется, я не стану вам лгать, - он чуть улыбнулся уголками губ. – А цель моего прибытия совершенно проста, - где-то внизу произошёл резкий скачок ауры и Дрефан дёрнул правой рукой, переведя её на пояс, где обычно висел нож. Но ножа не было, и он, заставив себя подумать, что во дворце есть, кому разобраться с нелегальными элементами, заставил себя опустить руку. – Ричард, Лорд Рал, пригласил… - он не успел договорить, потому что именно в эту секунду в комнату кто-то ворвался и налетел на него. – Во имя добрых духов!..
  - Госпожа! Мать-Исповедница! В камере, куда бросили чародея, происходит что-то неладное! – Дрефан похолодел. Подобный скачок ауры у волшебника может означать только две вещи: а) он умер и в его тело вселился какой-то дух; б) в него самого вселился кто-то. А это значит, без него, главы Рауг`Мосс, не обойтись.
  - Я иду с вами. Вам понадобится помощь.

Знаете, существует несколько категорий погоды зимой – терпимая, снежная и морозная. Эта ночь относилась к третьей классификации, бишь морозной. Сравнительно холодная погода навалилась на лес и окрестности буквально несколько дней назад, но коты, не привыкшие к таким резким ударам, успели заболеть или же простудиться, что выводило Страстозвёзда из себя. Количество патрульных и охотников сократилось вдвое, когда как потребление пищи увеличилось, по меньшей мере, раза в три, но всё же и здесь были плюсы...
Предводитель банды Луны брёл по тихому зимнему лесу. Мелкие снежинки падали на его серого оттенка шёрстку, покрывая от макушки до самых пят, от носа до хвоста. Странно, что этот мускулистый и сильный кот не стремился отряхнуться, быть может, снег ему нравился? Тишина вокруг стояла просто оглушающая, наверное, такая, что закладывает уши, а каждый тишайший звук кажется страшным криком. И, если бы не тихое похрустывание снега под лапами, удары немного жёстких снежинок о шёрсть (боли, кстати, они не приносили, и скорее даже приятно покалывали) – это была бы самая сказочная ночь в этом году. Сказка – это когда тебя охватывают какие-то странные порывы, когда какая-то частица твоего «я» понимает, что ты находишься на грани между сном и явью, когда ты одновременно понимаешь, что находишься в какой-то странной дымке, но и не желаешь выбираться из этого мира, хочешь подольше находиться в этом загадочном месте и смотреть куда-то вдаль. За горизонт? Да, возможно, ведь за теми горами, что образовали долину вокруг леса и замка, за теми, что заслоняют горизонт, тоже должно обитать что-то интересное, о чём было известно лишь во времена преданий, а теперь – только из последних.
Ветер то утихал, то словно поднимал вверх, и закручивал целые миллиарды снежинок, превращая их в небольшие вихри, которые спустя несколько минут исчезали, улетучиваясь вместе со своим возбудителем. Он вёл себя словно маленький проказливый ребёнок, который понимал, что игрушка сломается в считанные секунды, но снова принимался за старое, и вновь горевал, и вновь набрасывался, и вновь крушил. В этом мире сдаваться нельзя, иначе жизнь оборвётся за считанные секунды. Борьба за жизнь является одним из самых прямых составляющих, вписанных в природу любого существа. И как листок тянется к свету, как дерево выживает в зимнюю пору, так и животное имеет все возможности на защиту и покровительство великой Создательницы природы. В этом мире все связанно между собой, и нельзя уничтожить что-то одно безнаказанно, не причинив ущерба себе же. В этом мире нельзя остаться одному. Одиночество в подобных условиях равносильно самой страшной смерти, и кто бы не пытался уверить себя в обратном, есть существо ошибающиеся в своих силах и возможностях. В этом мире идёт разделение на сильных и слабых, и по теории последних первые должны быть подавлены и уничтожены, либо бороться и терять.
Размышления по обыкновению ни к чему не приводят, и нужно искать новые варианты, словно подбирать маленькие кусочки мозаики, пытаясь понять закономерность, собирая крупицы по всему свету. И снова терять, и снова пытаться, и снова находить, и снова замыкать этот вечный круг жизни.
Итак, ночь. Снег. Лес. Одиноко бредущий кот.
Ветер, наконец, соизволил если не утихнуть, то стать немногим тише обычного, и уже не так продувал серую шёрстку Страстозвезда, не колыхал его белую грудку, ударяясь об оную стремительными потоками. Холодно. Выйдя из своего забытья-размышления, предводитель банды Луны уже успел триста раз пожалеть об этом. Каждый шаг давался едва ли не с болью – подушечки лап обжигало огнём. После пойманных сегодня белки и просто огромного кролика, он вновь решил отправиться на охоту. Однако начавшаяся метель заставила кота оставить все надежды на получение сегодня какого-либо более или менее приличного улова. Но и говорить о возвращении в лагерь сейчас не приходилось. Под корнями дуба... В голове мелькнуло старое воспоминание, когда он с наставником прятался от непогоды под корнями старого дерева, что ближе к концу их границы. Надо только добраться. Переставляй, лапы, падаль. И только попробуй упасть. Понукания для себя – лучшее из возможных вариантов в данной ситуации. Самобичевание – это, конечно, не слишком хорошо, но не замерзать же на этом снегу в самом же деле. Как будто я одиночка!?..
И снова в бой, покой нам только снится. Однако же, почти утихший ветер принёс новый, незнакомый запах. Морозный воздух ударил в носовые пазухи при вдохе и заставил закашляться. Но кот тут же умолк, ведь показывать свою слабость – равносильно сейчас смерти. Вновь, привознемогая боль, необходимо втянуть в себя этот воздух. Кошка. Одна. Одиночка. Да, верно, этот силуэт хорошо вырисовывался на снежном покрове. Он был бежевый, потому чётко выделялся на снегу. Кошка застыла в напряжении, видимо, видя (а вернее не видя) в нём противника. И, однозначно, имея опасения на счёт Страстозвёзда. Чего они ждала?
Почему-то коту казалось, что странная одиночка хочет закричать. Но она этого не сделала, и предводителю оставалось лишь рассматривать эту поджарую молодую фигурку – кошка была раза в два моложе его. Голубые глаза и чёрная мордочка контрастировали с общим фоном, а так как снег отражал луну, два первых фактора заставили Страстозвёзда прищуриться. Но вскоре ослепление луной прошло, и он не только смог разглядеть толстую шёрстку, но и догадаться, что незнакомка не доедает, однако и совершенно здорова. Как мило. Кот, наконец, понял, чего она ждёт – его ошибку. Этот изучающий взгляд скользил по деревьям, пытаясь понять, где он находится. Ну-ну, не будем же мы так некультурны, что и не представимся?
Лапы тихо скользили по промёрзшей земле, покрытой снегом. Он не сделал ни одной ошибки – никаких отбрасываемых луной теней или хруста ветки, только безукоризненная слежка и чёткость движений. Преодолев полкруга, он почти оказался у одиночки за спиной, не доходя, примерно, сорока градусов до этого положения.
Страстозвёзд шагнул на поляну, словно отодвинул своим плечом исполинское дерево. – Что ты здесь забыла? – ровным тоном тихо произнёс кот, ожидая, пока кошка повернётся и... он увидит её реакцию? Слишком слабая. А он слишком самоуверенный. Милая парочка в холодном ночном лесу. Снежинки стали крупнее, и уже начался настоящий снегопад, поваливший хлопьями.