Осень время проскользающей в тумане грусти, лёгкой, не весомой, касающейся самыми кончиками и пробегающей вдоль позвоночника, оставляя пока ещё только намёк на наступающие на пятки холода, что особняком стоят за горами. Время, когда теплые деньки с короткими ночами, наполненными пением цикад, сменяются длинными часами правления Мрака и порывами усиливающегося ветра. Время, когда с каждым днём стая становиться ближе, волки перенасытившиеся жаркими одинокими ночами, теперь плотнее прижимаются к бокам своих сородичей и засыпают только, когда последняя волчья песня утихнет где-то вдалеке. А песен всё больше, и они все громче и красивее, и не понятно зовут ли волки зиму или стараются задобрить осень своими песнями, чтобы она задержалась подольше, чтобы дала время щенкам окрепнуть, а опытным охотникам собрать больше добычи в логове стаи. Время перемен…

Кайто отводит уши, Кайто огрызается, рычит, стараясь вытянуться на своих высоких, но худых лапах. Он не зол, слишком редкое для него состояние, если не сказать уникальное, просто недоволен, обижен, задет. Очередная ссора с ”любимой” кузиной, переходит в настоящий скандал и это на глазах у родственников, на глазах у друзей. Стыдно, неприятно, обидно. И было бы из-за чего. Из-за какой-то чепухи! Кайто должен понимать, что сестра просто издевается, задевает его специально, выводит, потому, что ей это нравиться. Но он снова и снова попадается на эту удочку. Молод, эмоционален, нетерпелив. Шерсть дыбом, глаза горят, как и чувства внутри - желание доказать, что он прав в отличие от неё.
- Ты просто увидел отражение своих глупых глазищ, - делает очередной выпад кузина и Кайто недовольно скалиться. Молния одна из немногих волков, что не боится задеть Кая даже по поводу его глаз. Другим волкам стаи его варговские глаза внушают уважение, трепет перед духами с которыми он связан, или хотя бы нежелание смотреть в них, но только не у неё. Она их не любит или просто находит очередной повод придраться, подколоть, заставить реагировать на её нападки? Неважно, потому что у неё получается и в глазах снова проскальзывает злорадство, она очередной раз победила в игре под названием ”выведи младшего братца”, - Я поверю в твои сказочки только после того как ты принесешь эту синюю рыбешку сюда и покажешь всем, - волчица фыркает и отходит, задевая белого хвостом, словно невзначай, но он то знает, что специально. Клацанье зубов звучит рядом с хвостом сестрицы, за что она тут же разворачивается и щелкает пастью рядом с его ухом, чудом умудряется увернуться.
- Хватит уже. Кайто веди себя прилично, - голос бабушки не громкий, она его не повышает ни на ноту, но от её тона чувство, как будто тебя только что лавиной засыпало. Мурашки пробегают по телу, хотя, наверное, это только личное ощущение Кая, потому что он знает, он чувствует. Это не в её глазах, не в её голосе, это внутри… Синие глаза встречаются с темным взглядом волчицы, и он опускает уши, скалиться не позволительно, лишь отворачивается, не желая даже связываться, бросая беглый взгляд на довольную Молнию. Про неё бабушка даже не заикнулась. А как же. Любимица семьи, такая правильная, такая идеальная… Вообще-то у них не всегда так было, они нормально ладили, он знал, что сестра даже любит его по своему, просто именно сегодня был очередной день, когда они сцепились.
- А вот и принесу… - бросает обиженный волк и срывается с места. Где-то позади слышен окрик матери и отца, но он не будет слушаться, не сегодня. Сегодня он хочет доказать, что это он прав, а не Молния. Ему нужно выйти из этого спора победителем. Он осознает, что проиграл уже тогда, когда вступил в спор, но это будет намного позже. Сейчас он обижен и в нём бурлит юношеская гордость, желание доказать ей, им, всем…

Лапы несут его дальше от земель стаи, туда, где он сможет найти причину всех своих сегодняшних несчастий. Ну да, продолжаем твердить себе, что теперь во всём виновата та синяя рыбешка, которую он заметил! Легче думать так, чем признать, что он просто погорячился, что просто опять не выдержал и сорвался раньше времени, раньше, чем Молнии надоело подкалывать его.
- Докажу… - упрямо повторял волк, приближаясь к чужой территории, к берегу моря, где чаще можно было встретить собак, чем волков. Здесь нужно было быть осторожнее и тише, но разве это возможно, когда в тебя бурлит юношеский максимализм? Поэтому Кайто скорее пёр как разъяренная росомаха, выкидывая лапы вперёд и стараясь всем своим вздыбленным видом показать, что к нему лучше сегодня не лезть. Хотя со стороны он скорее выглядел смешно. Недовольная мордаха, всклоченная шерсть, которую трепал ветер. Кайто даже не замечал того, что ветер здесь сильнее, здесь ему ничего не мешало, ни деревья, ни пригорки, он гулял свободно, играючи в клокочущих волнах соленной воды. Кай решил, что искать синюю рыбу нужно там, где он увидел её впервые, поэтому продолжал бежать вдоль берега, всё дальше отдаляясь от территорий стаи. Хвоста из разволнованных родственников за ним не было, но он уже был не волчонком, хотя порой и вёл себя как несмышленыш, только вылезший из пещеры.
- Вроде бы здесь, - Кайто сбавил бег, оглядываясь. Вон знакомый камень причудливой формы, а вон сваленные вместе голыши, которые Кайто сам натаскал в кучу, чтобы потом найти это место, как будто знал, что синяя рыба ему всё же понадобиться. Волк повернулся к волнам и на мгновенье замер, нерешительно смотря на накатывающие, на берег волны. Море было другим по сравнению с сегодняшним утром, волны больше, темнее, опаснее. Инстинкты говорили отступить, вернуться потом и попробовать поймать загадочную рыбу, когда это будет безопасно, но вместе с тем белый вспоминал насмешливый голос сестры и отчетливо представлял, что она скажет, ему вернись он с пустым уловом. Картина была слишком живой, эмоции снова забурлили и он бросился в воду.

Холод сковывал, кружил, кидал. Белая морда, показалась над водой, делая вдох, пытаясь поймать как можно больше воздуха прежде, чем вода снова сомкнется. Слишком поздно закрывает пасть, вода попадает в рот, в горло, хочется откашляться, но в воде это делать невозможно, открываешь пасть, и она заливается ещё, а не выходит наружу. Страх, одинокий и такой пугающий. Чужие эмоции вдруг пропали, отступили, никого нет рядом кроме бушующего моря, а у того нет эмоций, нет жалости, есть лишь желание. Желание забрать чужую жизнь, которая никак не вяжется с планами утопающего. Каю хочется спастись, хочется жить. Так хочется, как никогда в жизни. Но вокруг темнота, вокруг соль и страх. Они пропитывают его шкуру, заливаются внутрь, они становятся частью его. Сковывают и бросают из стороны в сторону, переворачивают, крутят. А он неистово барахтается, гребет лапами, даже не зная уже, вниз или вверх он плывет. Эти попытки такие жалкие, такие беспомощные, такие смешные. Он лишь оттягивает неизбежное, но Кайто не может сдаться. Не хочет! А позади он слышит чужие шепотки, они приближаются, окружают и зовут к себе. Они так близко, совсем рядом, достаточно протянуть лапу и присоединиться к ним, стать часть их стаи. Его глаза гаснут в темноте вод, синий цвет, такой же как эти волны грозится навсегда слиться с ними, стать их частью… Он хочет жить, но он почти согласен умереть… Почти…

Боль в загривке кажется чужой в этом холодном, потерянном мире. Её не должно быть, хотя может быть его снова бросило вниз, и он ударился о какой-нибудь камень? Мысли путаются, вязнут, Кайто то проваливается в темноту, то снова приходит в себя и пытается выкарабкаться. Боль становиться его ориентиром, она куда-то тащит его, ведет за собой, Кай вяло перебирает лапами тои по направлению к ней, толи от неё. Она до странного приятна эта боль, наверное, потому что другая, отличается от этого бледного, холодного, серого страха. Боль раскачивает, будит, заставляет прийти в себя и понять, он ещё не мёртв, он жив! Только это почему-то не радует, а злит, Кайто запутался в собственных эмоциях, отстраняясь от шепотков, от теней, отрываясь от того, что почти дотянулось до него и получило в свои пропитанные тьмой клыки. Он начинает вырываться метаться, глаза болят от воды, он почти не видит, снова вода, вокруг вода, но кто-то тащит его. Он ничего не понимает, не хочет понимать, и как только его лапы касаются дна, когда он чувствует, что почти выбрался из этих проклятых вод, он бросается на источник боли, даже не пытаясь разобраться что это или кто. Ему мерещатся тени, духи, заблудшие. Кай рычит, скалиться, бросается. В зубах оказывается чья-то лапа… ухо… сова лапа? Это нечто нападает в ответ….